Свято-Никольский Ве́нев монастырь в далеком прошлом был затерян среди непроходимых лесов, раскинувшихся по берегам реки Осетр на Тульской земле. Когда возникла обитель, точно не установлено. Некоторые источники утверждают, что она была основана одной из первых на Руси. Вблизи этого святого места до сих пор существуют пещеры, в которые спускаются туристы, искатели приключений. Вероятно, монастырь первоначально был устроен по принципу древней пещерной обители на Киевских горах. Предание расскажет, что здесь бывал преподобный Сергий Радонежский: приходил навестить своего ученика Петра, получившего прозвание «Веневского». Долгое время в монастыре, а впоследствии и в приходском храме хранились реликвии, принадлежавшие Преподобному: посох, власяница. Но в советское время святыни были утрачены…
– Монастырь – это дом, с большим хозяйством, сложной жизнью. Мир и любовь между сестрами – дороже этого ничего нет. Когда всё слажено, делается с любовью и не рушится душевный мир, – что угодно можно перенести. Тогда и молиться, и трудиться, и переживать скорби – просто, потому что мы вместе. С Божией помощью живем, – спокойно говорит игумения Алексия (Бажина), настоятельница Венева монастыря.
Обитель стала женской в самом конце ХХ века, в 2019 году исполнилось 20 лет со времени ее возобновления. И устраивать новую жизнь на святом месте прибыли совсем юные девочки. Правда, прекрасный монастырский храм в советские годы не был закрыт. Со всей округи приезжали сюда помолиться. Автор этих строк хорошо помнит, как по соседству располагался спортивный лагерь. На выходные к нам приезжали родители, останавливались в палатке на берегу Осетра. И мама в одно из воскресений сказала: «Сегодня идем в храм». Мы тогда жили в городе, где не было ни одной церкви. Крестить, отпевать, совершать какие-то требы ездили в село за несколько десятков километров, делали это по большей части тайно, не дай Бог кто-то узнает.
…Для меня та летняя служба стала настоящим откровением: рухнуло представление о церкви как о музее. Свет свечей, множество людей в полумраке храма. Помню, что опоздали к началу, зашли на чтении Евангелия, и благочестивая бабушка на нас шикнула – мы были из другого мира. Но то, что я тогда увидела и услышала, храню в сердце до сих пор.
У игумении Алексии всё было по-другому. Она выросла в большой христианской семье, где регулярно ходили на службы, читали Евангелие, где не вступали в комсомол. Там не прерывалась нить традиции, там хранили веру, предание, благочестие.
– Мой прадед знал Евангелие наизусть и ни одной Литургии не пропустил. Жил он в городе Лысьва Пермского края, работал на металлургическом заводе. Если в духовной беседе что-то было процитировано, то он знал, какое это зачало и на какой странице. Так же воспитал и всех своих детей – религиозными, церковными. В семье всегда соблюдались посты, жизнь была строгая. Мой дедушка стал священником, и к нему приезжало много людей – не только уральцев, но и из центральной России – за советом и поддержкой. Потом по благословению архиерея он был пострижен в монашество в Троице-Сергиевой лавре и направлен игуменом в Белогорский Свято-Николаевский монастырь, который на тот момент был до основания разрушен. Монастырь находится на горе, где всегда долго не тает снег, и монастырь стоит в некой белой дымке. Обитель эта была почитаема государем Николаем II. Там был воздвигнут крест в честь его чудесного избавления от нападения фанатика-самурая во время поездки по Японии. Деду достались нелегкие труды по возрождению монастыря. Он сам много работал физически, пока не пошатнулось здоровье.
У нас была большая семья – десять детей. Мы тогда жили во Владимирской области, и дед часто приезжал, наставлял нас. И всегда во время приездов служил в Успенском кафедральном соборе Владимира. Мы были соборными прихожанами, каждое воскресенье ездили в храм. Было радостно, когда из Царских врат выходил дед. Это были счастливые моменты, потому что мы не знали заранее, что он уже приехал – не было тогда сотовой связи… Воспитание деда и мамы легло в основу всей моей жизни. Дед никогда не ругался, а говорил все очень кротко. Например, помню, как я к нему подошла под благословение перед школой. На школьном фартуке он увидел у меня октябрятский значок. Мы тогда октябрятами были, а в пионеры не вступали, потому что там нужно было клятву давать. И он только сказал: «Зачем это тебе нужно? Это все не Божие». Я тогда сняла значок и никогда больше не надевала. И в пионеры не вступила. Уже не было такого давления, которое перенесли не ставшие пионерами мои старшие брат и сестра…
Венев монастырь – тихое и спокойное место. Всё просто. Храм … Нижний престол в честь святителя Николая, верхний – Успенский. Храм является памятником архитектуры федерального значения, возведен в конце XVII века. Храм как целый город, или как большой корабль: в одном объеме очень много всего устроено. Все эти годы идет процесс реставрации. А двадцать лет назад, вспоминает матушка, здесь рядом были сторóжки, где зимой примерзали волосы к стене; вырубленные монастырские сады – и надо было начинать новую монашескую жизнь.
– В одиннадцать лет я уже твердо решила, что пойду в монастырь. Я имела такое горячее желание – не могу его сравнить с теми желаниями, которые я сейчас встречаю у девочек в одиннадцатилетнем возрасте. В те годы шло прославление преподобного Амвросия Оптинского. Вышли в свет его Житие, рассказы о Шамординской пустыни. Помню, появился акафист современного издания. И я не понимала, как можно жить без монашества. Первые книжечки о Шамордино меня поразили. Старые фотографии… Я у мамы выпрашивалась: у меня душа горела, так хотелось в монастырь... Не могу это объяснить, но мне хотелось одиночества, молитвенного уединения. Молитвенное правило у нас в семье было заведено на каждого ребенка. Я рано научилась читать, в пять лет. И дедушка мне сразу подарил Евангелие на славянском языке. Он сам переплетал книги, восстанавливал. Сам делал свечи, ладан. Я даже храню ладан, его руками сделанный…
Собралась, поехала к духовнику, бросилась ему в ноги: «Благослови в монастырь». А он: «Что же ты там будешь делать?» – «Молиться, трудиться, послушания нести». – «Ну, съезди, посмотри». И отправил меня в Пензенскую область, в Троице-Сканов женский монастырь. Тогда он только восстанавливался. Игуменией была матушка Митрофания (Перетягина; † 2014), а ее сестра – матушка Никона была игуменией в Шамордино. В Шамордино вместе с матушкой мне удавалось побывать. И это еще больше разжигало огонь в моей душе. Наш монастырь был старый, восстанавливался нашими трудами – молоденьких девочек, которых было много. Мы несли послушание наравне со всеми: и в трапезной, и на скотном дворе. Я петь могла, и мои послушания были еще и на клиросе. И молитвенное правило выполняли наравне со взрослыми. Не скрою – хотелось к маме. Матушка нас понимала, два раза в год отпускала домой.
По благословению духовника я была направлена в другой монастырь. Когда ты переступил порог монастыря, нужно забыть о своих желаниях. Мы солдаты: простите, благословите – и пошел выполнять. Хочется – не хочется, с болью в душе порой, это каждый проходит, не скрою, но через это мы учимся смиряться. Каждому в жизни необходимо принять Божью волю. А принять ее трудно – нас ведь радует только то, что нам нравится… Батюшка благословил меня в Николо-Шартомский монастырь близ Шуи. Он мужской, но там подворье женского монастыря. Спустя годы я вспоминаю, какая счастливая жизнь там была. Там тогда жила блаженная Любушка Сусанинская. В советское время к ней много народа ездило. Мне посчастливилось с ней жить просто через деревянную перегородочку. Нас было 18 сестер, мы шили и просфоры пекли – такое послушание было. Она постучит ко мне через стенку: «Приди ко мне, Настенька» (мое мирское имя – Анастасия). И мы с ней пели акафисты нараспев, читали Евангелие. В эти короткие встречи она рассказывала мне все, что со мной будет. Я записывала, что-то в памяти сохранилось. И теперь на самом деле так все и происходит или уже произошло…
А произошло то, что направили будущую игумению Алексию помогать шить облачения в тогда возрождающийся Щегловский монастырь в Туле. Здесь о ней узнал владыка Серапион (Фадеев; † 1999), митрополит Тульский и Белевский. И оставил. Перечить ему было невозможно. Через некоторое время отправили в Венев монастырь – тогда он был подворьем Щегловской обители.
– И опять же тяжелый путь смирения надо было пройти. Всё в душе перевернуть, но остаться. Нелегко менять всю свою жизнь. Взяли тебя, перенесли, и ты должен привыкать к тому, что есть. Я деревенская, родилась, выросла в деревне. Но в городскую жизнь уже втянулась. В монастыре у меня были легкие послушания: шила, вышивала, пела. А тут меня посылают в глушь: ничего там не было. Начали со слезами, не скрою, доить коров, строить домики (из Владимира срубы привезли). Матушка присылала сестер, но мало кто в таких спартанских условиях выдерживал. Первая зима была очень суровая: снегу намело, сугробы поднимались до двух метров. В храм еле пробирались. И жить не на что было. Но владыка Серапион ограждал нас своей любовью. Покупал нам пуховые платки – до сих пор ношу его платок. Обувь нам покупал, еду присылал, рыбку, заботился по-отцовски. Всегда звонил. Тогда еще не было сотовой связи, телефон стационарный то работает, то нет. Если владыка не дозвонится, присылал кого-нибудь, переживал. Или нас к нему забирали: он накормит, напоит, обогреет, расспросит, как дела. Так потихонечку стали выживать.
Теперь, конечно, автомобили у монастырской стены не редкость. А в начале этого непростого пути любая машина у монастырских стен вызывала страх и подозрение. Но люди с проблемами, грехами тянулись к этой святыне. Кто-то готов был помочь юным монахиням – привозил продукты. С некоторыми людьми дружба сохранились до сих пор, проверена временем. Были и времена, когда жили одними своими трудами.
– Только с помощью Божией. Если какая нужда, – отложите всякое попечение мирское, и Господь всё управит… – поясняет матушка.
…Всякому паломнику в обители расскажут о судьбе князя Смоленского Юрия, который сокрушался и молился здесь о прощении своих грехов. Князь Юрий был пленен красотой Иулиании, жены Вяземского князя Симеона Ивановича, но она хранила верность мужу. Обезумев от страсти, князь Юрий во время пира убил Симеона Ивановича, и, не сумев силой овладеть Иулианией, приказал отрубить ей руки и ноги, а тело бросить в реку. Совершив злодеяние, терзаемый укорами совести и всеми порицаемый, князь Юрий бежал в Орду, вернулся и искал обитель, чтобы поселиться в ней и оплакивать свой страшный грех. Так он оказался в Веневской пустыни, в монастыре святителя Николая Чудотворца. Здесь вскоре заболел и умер. Похоронили его в храме.
– Монахи проявили сочувствие. Мы не знаем, простил ли его Господь. Но люди, которые жили рядом с ним, наверное, видели его смирение, подвиги, раскаяние – раз он был удостоен быть погребенным именно в храме. Ведь сколько здесь было настоятелей, игуменов, архимандритов, и никто из них в храме не похоронен. Осуждать – совсем не наше дело, – говорит игумения Алексия.
С Веневской обителью связана история архиепископа Пимена Новгородского, бывшего сначала любимцем Иоанна Грозного, а затем жестоко пострадавшего от царского гнева. Владыку Пимена лишили сана и сослали в Венев монастырь, практически замуровав в кирпичную кладку под Никольским храмом, где он через год с небольшим и скончался. В монастыре святителя почитают, он прославлен в лике Новгородских и Тульских святых.
Всегда тянется народ в Венев монастырь и на могилку схиархимандрита Христофора (Никольского; 1905–1996), старца нашего времени. Архиереи Тульской земли называли его идеалом пастыря. Усердием отца Христофора восстанавливались храмы, воссоздавалась история Тульской епархии. В его сердце для каждого находилось место. Именно про него можно было сказать в советские времена: «Где монах, там и монастырь». Отца Христофора очень интересовала история Веневской обители. Его духовные чада искали в архивах и библиотеках материалы о монастыре, делали выписки и приносили их батюшке. Ему хотелось доказать исключительную древность этого святого места и добиться восстановления обители. Так и случилось впоследствии. Здесь, на монастырском кладбище, у алтаря храма схиархимандрит Христофор был погребен.
– «Ты сама избрáла путь себе такой. Покоряйся с верой, Бог всегда с тобой…» – эту духовную песню я услышала, когда мне было 11 лет. Когда что-то случается в жизни, я вспоминаю именно эти слова, – говорит, улыбаясь, игумения Алексия. Матушка приглашает приезжать еще, чтобы вновь увидеть неброскую красоту монастыря, послушать здешнюю тишину, оторвавшись хоть ненадолго от суеты жизни… А у меня по-прежнему жива в памяти та первая служба, на которой я совершенно случайно – или не случайно – оказалась в Веневом монастыре.
Юлия Стихарева
Фотографии с сайта Тульской епархии http://tulaeparhia.ru/
Публикации
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
