Монастырь, где легко беседовать с Богом

Отец Пантелеимон, благословите. Расскажите, пожалуйста, немного о себе. Каким был Ваш путь к монашеству и священству? Почему Вы решили посвятить жизнь именно этому пути?

К православию, к глубокой вере и воцерковлению я пришел только после окончания университета. Мне был где-то 21 год, когда я стал верующим человеком по-настоящему, а не номинально. Это было связано с некоторыми личными моментами. Вообще, мне кажется, рассказ о том, как человек пришел в монастырь это всегда что-то глубоко личное, внутреннее...

К вере я пришел в городе Покров Владимирской области. У меня были внутренние проблемы, и одна моя знакомая посоветовала причаститься. Она сказала: «А ты подготовься, причастись, и тебе станет лучше».

Я почувствовал, что действительно мне это нужно, что мне нужна Исповедь, потому что сам не мог разобраться с терзающими мою совесть проблемами. И по ее подсказке я стал готовиться к Исповеди и Причастию, наложил на себя пост, начал подготавливаться молитвенно.

И когда я пришел, был день Покрова Божией Матери, а храм был Покровский. Там был престольный праздник, служил митрополит Владимирский и Суздальский Евлогий (Смирнов), уже покойный. И вот я попал на службу с владыкой, исповедовался, причастился осознанно в первый раз и понял, что больше отсюда не уйду. Я понял, что это то место, где действительно успокаивается душа, где она находит то счастье, которое нигде в мире невозможно найти. Никакие увеселения или мирские развлечения не могут заполнить ту пустоту в душе, которую заполняет Сам Бог.

После этого я стал регулярно посещать храм в поселке Городищи, где жил недалеко от Покрова. Там в храме великомученика Пантелеимона служил игумен Авель (Ургалкин). В 2011 году владыка Евлогий назначил отца Авеля на пост настоятеля Александровского монастыря в Суздале. Батюшка подошел и спросил: «Поедешь со мной? Меня переводят». У меня к тому времени не было каких-то серьезных отношений. Я долгое время пытался завести семью, но у меня ничего не получалось. При этом меня посещали мысли о монашестве. Меня всегда интересовала Иисусова молитва как путь постижения Бога, приближения к Нему. Поэтому я заинтересовался этим предложением и согласился.

Мы поехали в этот монастырь, я стал трудником. И через какое-то время батюшка предложил: «Давай в братию, становись послушником». То есть, если можно так сказать, это было частично желание и частично призвание. Отец Авель был настоятелем монастыря перед тем, как меня назначили и. о. настоятеля полтора года назад на Покров Божией Матери.

Расскажите, пожалуйста, о вашем монастыре. В честь кого он так называется? Чем монастырь примечателен?

Наш монастырь основал благоверный князь Александр Невский в 1240 году после битвы на Неве. Был он основан для жен и дочерей погибших воинов, оставшихся без кормильца. В то время в битвах погибало много молодых, здоровых мужчин и существовала необходимость в подобных прибежищах для женщин. Князь назвал монастырь в честь своего небесного покровителя, святого мученика Александра Римского. Мы проводили исследование, чтобы разрешить недоумение, в честь какого Александра назвали самого князя Александра Невского. Было у нас и епархиальное исследование. Выводы наши сошлись в том, что это был мученик Александр Римский.

Святой князь построил храм, заложив камень в основание. И спустя некоторое время на этом месте образовался монастырь, который в то время был выполнен из дерева. И во время нашествия Мамая сгорело всё, выжгли весь монастырь полностью. Не удалось спасти ни святыни, ни иконы. Выстроили новые храмы и стену, и опять монастырь сгорел дотла. Мы знаем, что была чтимая икона святителя Николая Чудотворца, которая тоже сгорела, к сожалению, вместе с чтимой иконой Покрова Божией Матери.

А в конце XVII века на деньги Натальи Кирилловны Нарышкиной и Петра I было выстроено каменное здание Вознесенской церкви, которое сейчас у нас стоит. В 1695 году была заложена эта церковь. Также были заложены колокольня и святые ворота. Все строилось в одно время. После этого были возведены вокруг монастыря невысокие монастырские стены. И покрыто было все это деревянной черепицей, деревянным настилом. И когда восстанавливали монастырь в 80–90-х годах XX века, сделали все то же с деревянными покрытиями. Только храм у нас покрыт металлом, и купола наши медные. Многие спрашивают, почему у нас купола черные, связано ли это с монашеством. А мы говорим, что это просто медь почернела. Даже если мы ее почистим, пройдет год-два, и она снова почернеет от влаги. Это естественный процесс.

Получается, изначально ваш монастырь был женским? С каких пор он стал мужским?

Да, сначала был женским. Даже сохранились надгробные плиты похороненных сестер. На территории монастыря было кладбище. И во время раскопок были обнаружены эти плиты, которые частично сохранились. Мы планируем сейчас сделать так, чтобы можно было подойти, посмотреть, почитать надписи.

При Екатерине II монастырь был упразднен и стал приходским храмом. А монахини, которые там находились, просто доживали при храме. В советское время закрыли и приходской храм, сделали из него помещение для встреч высокопоставленных лиц, стены покрасили красным. Потом там был музей Суздальской реставрации, какие-то выставки проводились. В начале 2000-х эти здания вернули в лоно Русской Православной Церкви. И в 2006 году у нас началась монастырская жизнь. Монастырь открыт был как мужской, потому что женских монастырей в окрестностях уже было два, и еще один женский ставить было незачем. А мужской был нужен. Поэтому владыка Евлогий и решил открыть его как мужской.

Сколько у вас насельников? Много ли желающих пополнить ваше братство?

Насельников сейчас у нас пять человек. К сожалению, желающих поступить к нам в монастырь крайне немного. И мы затрудняемся принимать кого-то в братию, потому что у нас нет помещений. Мы сейчас занимаемся тем, чтобы оборудовать помещение для приема трудников, послушников. У нас одно здание в монастыре отдано под братские келии, и нет возможности принять новых людей. Это одна из проблем нашего монастыря.

Насколько тяжело монастырю себя содержать?

На основные нужды нам хватает. В основном монастырь живет за счет приезжающих паломников. Для них проводятся экскурсии, они заходят в храм. И что-то, бывает, приобретают, оставляют небольшие пожертвования. Но этого хватает только для закрытия основных нужд, таких, как пропитание братии, оплаты коммунальных услуг. Для того, чтобы как-то монастырь восстанавливать, что-то делать, приходится искать помощников, жертвователей, потому что собственного бюджета, конечно, не хватает. Вообще, очень много зависит от приходящих людей, от тех, кто жертвует.

Расскажите про храм вашего монастыря.

У нас один храм. Раньше было два деревянных, но они сгорели. Основной престол Вознесенский. Также в алтаре есть престол благоверного князя Александра Невского с отдельными вратами. И есть у нас еще придел святого мученика Александра Римского. Это апсидный храм, пристроенный с престолом этого мученика. Из святынь у нас есть частица мощей благоверного Александра Невского, которую нам передали из епархии.

У нас также есть очень редкие мощи частица мощей мученика Александра Римского, вделанных в его икону. Их нам передал Дивеевский женский монастырь. Они очень редкие, их в России нигде больше практически не найти.

Отец Пантелеимон, какие послушания у вашей братии? Как в вашем монастыре осуществляется молитвенная жизнь?

Основное послушание братии это молитва. В нашем монастыре нет какого-то хозяйства, потому что мы находимся в городе. Мы ничем таким не обременены. Но я считаю, что основным занятием монаха должна быть все-таки молитва. Основным занятием мирян ради спасения своей души могут быть милосердие, благотворительность. Этим они могут Богу послужить. В случае монашествующих это молитва. Мы обязаны молиться за себя, за своих близких и за весь мир. Это наше прямое послушание, прямая обязанность. Поэтому у нас в монастыре все настроено на это. Есть условия для ежедневной молитвы в храме и есть условия для молитвы келейной. Всегда отводится время для того, чтобы братия могли в келии почитать святых отцов, Евангелие, Псалтирь и помолиться Иисусовой молитвой. Также на вечернем правиле у нас есть такое установление, что мы читаем Иисусову молитву все вместе. Один из братьев читает вслух, все остальные по четкам проходят круги. Это длится недолго. Мы пока вводим эту традицию. 100 Иисусовых молитв у нас на вечернем правиле. Это занимает порядка 10–15 минут.

Знаете, похожая практика была в Англии в монастыре архимандрита Софрония (Сахарова).

Да. В очень немногих монастырях есть такая практика, когда Иисусова молитва читается не келейно, а общим правилом. Наши братья поддержали эту традицию. Думаю, мы ее будем развивать, увеличивать постепенно, чтобы это было по силам, но в то же время, чтобы молитва шла. Мы читаем ее неспешно, торопиться нам некуда. Но мы и не затягиваем, чтобы это не превратилось в излишне растянутую историю. Молитва читается неспешно, спокойно, но не затянуто. Смысл в том, чтобы сердце успевало откликнуться на слова, чтобы ум успевал обрабатывать мысль, чтобы внимание сосредотачивалось, не рассеивалось.

Расскажите, пожалуйста, о Ваших сложностях и радостях в качестве и. о. наместника.

Радость наша заключается в том, что монастырь, в котором мы находимся, имеет очень тихий и спокойный дух. И это многие отмечают, когда оказываются внутри стен нашего монастыря. Ты как будто попадаешь в какое-то иное измерение. С этим нам очень повезло, это очень радостно. Там легко молиться, там легко беседовать с Богом, легко искать общение с Божией Матерью, со святыми. Настроиться на молитву в нашем монастыре нетрудно. Видимо, играет роль в этом то, что территория монастырская очень древняя, и подвизалось здесь много монашествующих.

Трудности, испытания и искушения, конечно, есть. И внутренние, и внешние, это всегда бывает. С ними приходится справляться, но мы всегда чувствуем помощь Божию. И еще, конечно, трудность заключается в том, что наш монастырь, как я уже сказал, не обеспечен в плане финансовом. Мы не находимся в каком-то открытом месте, через которое проходило бы много паломников. Мы находимся немножко в стороне от всего. С одной стороны, это хорошо, что нет городской суеты. С другой стороны, плохо, потому что нам приходится выходить из монастыря, искать помощи где-то вовне, искать людей, которые бы нам помогали. Нет какого-то человека, который бы взял шефство над нашим монастырем, помогал бы его восстановить. У нас сейчас проблема, например, такая, что нужно побелить внутри храм. И мы не можем найти средств. Сердце страдает, болит из-за того, что хочется, чтобы у тебя здесь все было чисто, бело и свежо, но мы не можем найти на данный момент таких средств.

Еще сейчас как-то пытаемся менять отопление. Как-то наскребли на трубы, сейчас еще надо наскрести денег на то, чтобы оплатить труд рабочих. Сами, в одиночку, мы их не сможем установить, нужны специалисты.

У вас в монастыре идут какие-то восстановительные работы?

Монастырь является действующим. Какие-то основные моменты сделаны, то есть мы можем там жить и служить. Каждый день мы служим, каждый день читаем молитвы, Псалтирь. Служба и молитва идут, то есть монастырь живет. Реставрационных работ, чтобы что-то поднимать из руин, нет. Но с течением времени то, что было восстановлено, нужно поновлять. Где-то краска начинает отваливаться, наши стены монастырские облетают до кирпича. Наши работы связаны не с восстановлением каких-то зданий, а с их поддержанием и ремонтом. И это связано с большими денежными средствами. Наш монастырь является памятником архитектуры культурного значения, входит в список защищаемых объектов ЮНЕСКО, но нам средства не выделялись.

Отец Пантелеимон, что Вам особо дорого в монашестве?

Особо дорога близость с Богом. Считаю, что монашество это путь скорбного продвижения духовного, но в то же время очень радостного. Потому что всегда есть ощущение близости Христа, а это самое дорогое, что может быть вообще в жизни именно личное общение с Богом. И это является нашей целью познать Его в той мере, в какой у нас получится приблизиться к Нему, соединиться с Ним. И монашество это именно тот путь, который позволяет это открыть. Да, он трудный, он тесный и скорбный. Но все эти скорби растворяются в этом счастье соединения со Христом. Оно просто сметает, как цунами, все эти скорби, не оставляя в душе монаха даже какого-то темного пятнышка, темного уголочка, который бы не затронула эта радость общения с Богом.

Миряне с этим отчасти соприкасаются в церковных таинствах. Но это в их случае временно.

Временно это как у мирян, так и у монахов. Действительно, в таинствах Исповеди и Причастия мы соединяемся с Богом. Причастие и есть соединение с Богом, непосредственное соединение твоего тела с Плотью и Кровью Христовыми. И это происходит у всех одинаково. Единственное, что монашествующие настроили свою жизнь так, чтобы это единение с Богом было более насыщенным, более крепким и долгим. То есть жизнь монаха настроена так, что и после Причастия он продолжает пытаться поддерживать, удерживать эту благодать. Как сказал преподобный Серафим Саровский, «стяжевать» ее. После Причастия монах продолжает молиться, его жизнь настроена на то, чтобы он не выходил в мир и не суетился там, а продолжал сохранять, сосредотачивать в себе это единение с Богом. Чтобы продолжал углублять его, укреплять. И в следующем таинстве Причастия добавлять, если так можно сказать, приобретать еще больше.

Мирянам тоже этого можно достичь, но это намного труднее. Потому что мирская жизнь очень суетная. Хотя сейчас и в городских монастырях много суеты. Мы не лишены общения с миром, с информационными технологиями. Но это в наших руках. Мы можем взять и отодвинуть какое-то дело на потом. А у мирян есть семья. Ты не можешь сказать: «Дети, я не буду вас кормить. Я вас покормлю завтра».

Отец Пантелеимон, встречали ли Вы в жизни духоносных людей? Не могли бы Вы рассказать об этом?

Мне посчастливилось встречаться со схимонахиней Феодосией Скопинской, которая жила под Рязанью. Ее святость засвидетельствовали многие священнослужители. Матушка была необыкновенно простой, смиренной. И за это смирение она получила невероятную благодать от Бога. Она много лет провела без движения. Более 30 лет она находилась в лежачем состоянии, не могла шевелить ногами. Она получила травму, потом была долгое время в коме. Когда вышла из комы, находилась в таком состоянии. Было время, когда она на какое-то время теряла зрение, потом оно к ней вернулось. Матушка перенесла очень много невероятных скорбей. В лежачем состоянии она претерпевала многие скорби от тех людей, которые рядом находились. Про нее написана книга, ее можно найти.

Я у нее был несколько раз. Это человек, который говорил Духом. Слова ее не были часто повторяющимися. Разным людям она говорила одно и то же слово. И каждый человек это слово воспринимал по-своему. И каждый находил в одном и том же слове что-то свое, полезное именно для себя. И это было необъяснимо и необыкновенно. И что интересно, мы понимали, что это слово давало не один совет, а сразу множество советов. То есть ее слово могло тебя и направить, и предостеречь, и благословить. Оно было всегда очень простое, в нем даже, бывало, не выражалось никаких мыслей внешних, как мы привыкли общаться, выражая мысль через слова.

Подходишь к ней: «Матушка, я не знаю, идти ли мне в монашество или не идти?» Она тебе скажет: «А чё ж?..» И всё. И вот это «а чё ж», оно настолько простое, в нем столько любви необыкновенной, да? Даже Вам передается. Сколько же было от источника, представляете? Это был действительно невероятный, чистый, свежий источник благодати для нас. И особенно для тех, кто часто имел возможность с ней общаться. Наверное, ее прославят.

Беседовала Александра Калиновская

P.S. Братья и сестры, скоро в Свято-Александровском монастыре будет престольный праздник Вознесение Господне. Давайте поможем отцу Пантелеимону собрать средства на побелку храмовых стен и на другие монастырские нужды! Вспомним, как сказано в Евангелии: «Давайте, и дастся вам: мерою доброю, утрясенною, нагнетенною и переполненною отсыплют вам в лоно ваше» (Лк. 6: 38). Спаси всех, Господи!