Зимой снега здесь наметало до половины окон. И морозы были по-настоящему русскими. Не всякие сани добирались до монастырских врат… Некоторые вместе с ездоками так и сворачивали с колеи в сугроб. А весной и летом цветы в скиту благоухали ладаном и смирной! И были они такой красоты, что занимали первые места на цветочных выставках.
Монастырский колокол не просто звонил. Он будил человеческие души, и внутри обители колыхался целый океан невероятной человеческой радости и невероятного человеческого горя!
Осенью бор между монастырем и скитом был раскрашен во все оттенки золота, меди и янтаря!
В теплые дни, когда старцу Амвросию позволяло его хрупкое здоровье, он выходил из своей хибарки к толпе паломников, жаждущих его спасительного, утешающего, доброго и огненного слова. Кого-то он мог мудро прилюдно обличить, слегка с любовью побив своей знаменитой палочкой. Кому-то что-то таинственно шептал на ухо, может, напоминая забытые грехи или просто ободряя израненную душу! В толпе перед святым старцем все были равны. Стирались все сословные грани. Кухарка стояла вместе с купцом, и нищий – с фабрикантом!
«Из сумерек жизни, – запишет потом свои наблюдения Евгений Поселянин, – холодно нравственные, замороженные людским безучастием, приходили к нему. А вокруг него словно вечно был счастливый юг, и вечно блистало солнце, и все грелись, и все радовались!»
Духовный гений преподобного Амвросия вырос не на пустом месте. Он принял духовную эстафету, неугасающий огонь старчества от таких гигантов смирения и любви, как старцы Моисей, Антоний, Лев и Макарий! И его молитвенная свеча зажглась от их свечей, от их вдохновенных сердец! Оптина и до него была целой необозримой вселенной, вертоградом, где каждый приходящий мог найти свои цветы, свои оттенки, свои ответы на жизненные запросы.
Русский человек открывал для себя Оптину как энциклопедию православия – от «А» до «Я»! Но преподобный Амвросий очень скромно, очень деликатно, бережно, трепетно и осторожно оставил в этой удивительной энциклопедии свою огромную, заглавную смиренную букву! И пройдут года, столетия, а его благоухающая лампада никогда не погаснет. И золотые буквы его простых, теплых, милых поучений никогда не потускнеют, никогда не забудутся!
Его правило: «Жить – не тужить, никого не осуждать, никому не досаждать и всем – мое почтение», – стало классическим нравственным постулатом. Его слова: «Где просто – там ангелов со сто, а где мудрено – там ни одного»; «От ласки у людей бывают совсем другие глазки», – помогают нам правильно ориентироваться в духовной жизни.
«Послушай, сестра! Не будь востра, не будь пестра! А будь постоянна и смирна – и будешь мирна!»; «Не будь, как докучливая муха, которая иногда без толку около летает, а иногда и кусает, и тем, и другим надоедает! А будь, как мудрая пчела, которая весной усердно дело свое начала и к осени окончила медовые соты, которые так хороши, как правильно изложенные ноты!» – все это назидает и нас в нашей простой будничной жизни, как стрелка духовного компаса.
И, конечно, неправильно представлять себе преподобного Амвросия как некоего лубочного дедушку, лежащего на своем уютном диванчике и раздающего советы направо и налево… За его благодушной улыбкой, за его непринужденностью и простотой стоял огромный титанический духовный труд! Все видели и ощущали его ласку, но не знали о многих часах, проведенных в покаянной молитве! Все слушали его ободряющие слова, но мало кто понимал, что за ними стоят – пот, кровь и слезы! Он не всегда гладил по головке, но часто делал хирургический надрез!
Каждый святой – всегда тайна! Преподобный Амвросий – тайна вдвойне! Он – как огромный духовный айсберг. Мы видим только маленькую внешнюю часть, а остальное, главное, скрыто в глубоких водах духовного океана…
В чем же тайна и загадка преподобного Амвросия? В чем неуловимый аромат его святости? Почему эти народы: тульские, орловские, московские, брянские, – так настойчиво стремились к порогу его кельи?
Когда человек в музее хочет полюбоваться изящной картиной, то он смотрит на нее с определенного расстояния, находит удобную и правильную точку для обзора. Если отойти слишком далеко от живописного полотна, то можно ничего не увидеть, лишь восприняв его в общем. Если же мы приблизимся слишком близко, то увидим только какие-то детали, мазки, фрагменты, но не сможем воспринять произведение целостно, гармонично, объемно. Поэтому для объективного взгляда нужно найти правильную точку!
Так же и в нашем общении друг с другом нужно найти в своем сердце точку, с которой мы по-настоящему, глубоко и трепетно сможем понять, вместить, увидеть и почувствовать человека. Рассмотреть прекрасное полотно его души! Эта таинственная точка – точка любви! И преподобный Амвросий как истинный душевед, уте́шитель, воспитатель, наконец, художник, всегда смотрел на человека глазами любви!
Человек мог быть опустившимся, запутавшимся, потерявшим дорогу, но старец всегда умел найти маленький оставшийся уголек и раздуть в его душе костер надежды! Старец помогал отчаявшемуся человеку найти островок суши в болоте его жизни и направить его туда. Он был настоящей нянькой русского народа!
Однажды к старцу Амвросию приехала шамординская монахиня, которая занималась детским приютом и была глубоко погружена в заботы, думы о детях, в хозяйственные вопросы. «Вот, батюшка, – пожаловалась монахиня старцу, – приехала к нам простая мирская женщина и рассуждает о душе, о Вечности! А у меня все Таньки да Машки из головы не выходят». Старец улыбнулся и ответил ей в своей шутливой манере: «Ну, мы с тобой, видно, и на том свете с Таньками и Машками покажемся!»
Для преподобного Амвросия не было ни одного человека – ненужного, пустого, бесполезного, забытого, лишнего и никчемного! «Мрамор и металл – все пойдет!» – в шутку говорил он о человеческой душе. Как искусный ювелир, он из металлолома человеческих душ лепил небесные украшения!
Через год после его смерти, в 1892 году, Евгений Поселянин записал в своем дневнике: «Ночью на Введенье я видел, что стою перед Чашею у открытых Царских врат, а у алтаря, лицом ко мне, в золотых ризах и золотой шапочке, стоит он, сияя светом!»
Почти 130 лет прошло с того времени… Мир совершенно стал другим. Человек покорил космос. Создал искусственный интеллект. Совершил прорыв во всех областях науки и техники. Изменилось очень многое! Но грехи, страсти и пороки человеческие – все те же. Человек покорил космос, но не покорил свое строптивое сердце! Мир и сейчас выдавливает из себя это страшное «уа»! (Мк.15:29)
«На земле же воистину мы как бы блуждаем, – восклицает великий пророк Ф. М. Достоевский, – и не было бы драгоценного Христова образа перед нами, то погибли бы мы и заблудились совсем, как род человеческий перед потопом!»
Н. В. Гоголь, который был влюблен в Оптину и трижды гостил здесь, в одном из писем с восторгом отзывался о своем посещении обители: «Ваша близкая к небесам пустыня и радушный прием ваш оставили в душе моей самое благодатное воспоминание».
Век Оптинского старчества не закончился! Оптина и сейчас – близкая к Небесам! Оптинское созвездие – это одно из самых ярких украшений нашей Церкви!
Не в академических аудиториях, а здесь, в этих намоленных стенах на берегу Божией реки русский человек проходил свои университеты. Не в бесконечных многосерийных телеобманах, а у политого слезами аналоя, в Чаше Тела и Крови Христовых утоляет он и сейчас глубинную жажду своей души!
Когда-то Оптину называли «самым жарким костром, у которого грелась вся Россия». Этот костер не погас! Мы и сейчас греемся у его огня! Мы приходим сюда, чтобы прижаться к благоухающим мощам преподобных старцев. Чтобы напитаться Божественной благодати! Вокруг них – вечно счастливый юг! А преподобный Амвросий стоит у небесного алтаря, лицом к нам, в золотых ризах и золотой шапочке, и сияет Божественным светом!
