Сердце человека вершит его судьбу

Игумения Евфалия (Мастепанова)

Согласно преданию, Болховский Троицкий Оптин мужской монастырь на Орловщине какой-то период времени был даже более значительным и известным, чем Козельская Введенская Оптина пустынь. В монастыре хранилась явленная чудотворная Тихвинская икона Божией Матери. Он имел царственных покровителей из Дома Романовых. Представители многих знаменитых русских фамилий в течение нескольких веков также были известными жертвователями обители, где нередко по завещанию и упокоивались. Здесь же, в склепе под сводами Троицкого собора был похоронен один из самых ярких настоятелей монастыря, любимый ученик святителя Филарета Московского, просветитель и миссионер Алтая архимандрит Макарий (Глухарев), ныне причисленный к лику святых. Когда преподобный Макарий ходил к батюшке Серафиму Саровскому за благословением на дальнейший свой путь, великий старец сказал ему: «Есть один остров. Там Матерь Божия. Тебе там будет хорошо». Новый настоятель приехал в Болховский монастырь и увидел, что он стоит на холме и с трех сторон окружен глубокими оврагами. Похож на остров!

В начале третьего тысячелетия разрушенная в советскую эпоху обитель стала возрождаться – уже как женская. Сестры говорят: а мы живем в раю, мы у Христа за пазухой! Но начало было тяжелым. Матушка-настоятельница с сестрами столкнулась с ужасающими фактами. Большинство захоронений оказались оскверненными, вокруг царила мерзость запустения. В заросших бурьяном оврагах до сих пор, видимо, находятся человеческие останки, Люди видели столпы света из этих оврагов, но крепкие дубовые гробы употребляли в хозяйстве: рубили капусту, крапиву, держали зерно для скотины. И даже стирали белье. Еще одна горькая страница из жизни этого края: во время Великой Отечественной войны Болхов был под оккупацией, немцы стояли здесь полтора года. А монастырь семь раз переходил из рук в руки, как генеральная высота – здесь шли ожесточенные кровопролитные бои, и многие наши воины полегли. Сотни тысяч... Каждый год поисковики находят непогребенные останки солдат, долг потомков – достойно их похоронить. Как важно помнить и молитвенно поминать тех, кто всей душой любил и защищал Отечество – тема нашей беседы с игуменией Евфалией.

Промыслительное переплетение событий разных веков

Преподобный Варсонофий Великий утверждал: «Великая сила восходит из места, где возносятся Богу за всех вас молитвы истинных рабов Божиих». Матушка, когда Вы поняли, что нужно взять на себя такой труд – молиться за погибших воинов?

Молиться всем надо! Тем более – монахам. И за живых, и за мертвых...

В свое время управление культуры Болховского района передало нам из военкомата 14 тысяч имен советских воинов, которые полегли в Болховской земле, сумев в непрерывных боях измотать противника, а ценой своей жизни сдержать продвижение ударных частей вермахта. Гитлеровцам был нанесен такой удар, от которого фашистская Германия не смогла оправиться до конца войны. К тем именам мы добавили имена своих погибших родных и всех погибших воинов, о ком просили нас помолиться. До этого у нас уже был помянник по крейсеру «Варяг», по Куликову полю и по Алтайской миссии. Получив благословение на ежедневное поминовение погибших и создание воинского скита во имя святого великомученика Георгия Победоносца рядом с Кривцовским мемориалом, мы обратились ко всем людям, ибо в каждой семье есть свой погибший солдат. Толстые папки помянников лежат у нас рядом с панихидным столом, и хотя в монастыре всего пять насельниц, а трудов по его возрождению много, сестры за святое послушание поочередно их читают – по тысяче имен в день.

Кривцовский мемориал – памятник погибшим в Болховской «Долине смерти» – был установлен более полувека назад. Один из журналистов точно подметил, что в нашей стране наблюдалась тенденция всё больше ставить памятники, прославляющие подвиги в победоносных сражениях, а этот мемориал на Орловщине является исключением. Он прославляет защитников Родины, которые не дрогнули, не стали спасаться бегством – они просто умирали. Невозможно без внутреннего содрогания читать воспоминания одного из представителей командного состава о том, как бойцы несколько дней подряд, и днем, и ночью, поднимались и шли в атаку, зная, что немцы тут же начнут поливать их сильнейшим пулеметным огнем – простреливать каждый метр этой открытой местности. Есть там такие строки: «Люди лежали в снегу сутками, а сверху приказ, еще приказ – наступать, наступать. Приехал командир дивизии Гришин. С ним командир соседней 6-й гвардейской Черокманов. Смотрят с НП в бинокли: "Почему у вас люди не атакуют, почему лежат?" – "А они не встанут, товарищ полковник. Они убитые…"»

Через какое-то время на краю березовой рощи, рядом с величественным мемориалом, был перезахоронен прах героя русско-турецкой войны генерал-майора Василия Лаврова. Сорокалетний генерал погиб при освобождении Болгарии от османского ига, и, выполняя последнюю волю мужа, вдова доставила гроб с его телом на Родину. Две недели длилась эта тяжелая скорбная поездка... В советское время с прахом генерала произошла печальная история: недалеко от родового имения Лавровых сельца Кривцово было село Березуй, и в нем – Введенская церковь, которую построил в первой половине XIX века дед генерал-майора помещик Василий Лавров, тезка внука. В 30-е годы прошлого века церковь подверглась безжалостному грабежу, посягнули мародеры и на склеп с захоронением генерала. Есть воспоминания покаявшегося грешника, как он с другими ребятами по приказу «главного большевика в деревне» вскрыл гробницу, чтобы взять якобы находившиеся там золотые и серебряные награды и передать их на нужды молодой советской республики. Не обнаружив ни золота, ни серебра, исполнители этого кощунственного приказа зарыли гроб с останками в 70 метрах от церкви. И вот накануне 100-летия освобождения Болгарии от турок состоялось перезахоронение царского генерала Василия Лаврова на Кривцовском мемориальном комплексе. Над его могилой был установлен бюст. И лежат теперь рядом герои двух великих освободительных войн. Имя доблестного генерала Лаврова, написавшего за час до последнего боя горячо любимой жене и маленьким детям: «Ваш на земле и за гробом…», мы внесли в именной монастырский синодик. Внесли в него и имена других членов семьи Лавровых – представителей этого славного рода. Молимся за них.

Наверное, в натуре русского человека это особенно сильно укоренилось – пропускать через сердце события прошлого, воспринимать чью-то боль как свою?

Всё проходит через сердце, если сердце видит и чувствует, что те давние события были исторически судьбоносными для твоего земного Отечества.

Сердце – это душа.

Монастырский скит в «Долине смерти»

Матушка, многие наши обители ищут место для монастырского скита или подворья где-то в глуши, подальше от людской суеты. И в большинстве случаев оно оказывается связано с храмом, который был разрушен и его надо восстанавливать. Ваш монастырский скит тоже из этого ряда?

Да, еще митрополит Орловский и Болховский Антоний, который ныне на покое, благословил нас строить воинский скит в честь великомученика Георгия Победоносца именно на месте бывшей Введенской церкви исчезнувшего села Березуй. Совсем маленькое село, располагавшееся на крутом берегу Березуйки – притоке Оки, представляется нам уникальным. Кроме церкви, в нем были три жилых двора. Проживали в них тринадцать человек из семей священно- и церковнослужителей. Но в целом паства Введенской церкви насчитывала около девятисот прихожан, потому что люди приходили на богослужения из четырех окрестных деревень. Наш монастырский скит на этом месте, в «Долине смерти» на Орловщине – молитвенная застава, где сестры будут нести свою «монастырскую вахту», поминая убиенных солдат. Сегодня это более 25 тысяч имен, так как еще влились имена 10 тысяч воинов, уроженцев Болхова, не вернувшихся с войны.

Закрытый для посторонних, в дни воинских праздников скит будет открыт. Конечно, мы будем вести небольшую хозяйственную деятельность по самообеспечению, ведь скит в лесу. Но сейчас мы сосредоточились на своем духовном послушании – служба, Псалтирь, помянники и возрождение храма. Хочу привести созвучные мыслям сестер строки из стихотворения «Дмитровская суббота», написанного поэтессой Олесей Николаевой, дочерью поэта-фронтовика:

И когда в день особого поминовения мы говорим:
«Вечная память воину Игорю, убиенному Глебу…»
Мы все глубже спускаемся по лестнице рода – к ним,
И все выше восходим по ступеням Отечества – к Небу.

В издании под названием «Болховский альбом. Под небом голубым», составленном сестрами Троицкого Оптина монастыря, много стихов болховского поэта Владимира Быкова, посвященных духовному возрождению России и Орловщины. Судя по всему, в монастыре любят стихи?

Говорят, после ангелов поэты и художники ближе всего к Небу! А разве можно не любить стихи-молитвы, в которых звучит любовь к Родине и которые покоряют тебя проникновенностью поэтических строк, исповедальной интонацией? Именно это отмечают читатели, знакомясь со стихами Владимира Бокова. Наш фотоальбом – своего рода миссионерская книга. Большая, в двух частях. Есть в ней и стихи, посвященные нашим замечательным землякам – схиархимандриту Илию (Ноздрину), уроженцу Орловской области, духовнику Святейшего Патриарха Кирилла, и болховчанину протоиерею Василию Ермакову.

В 2022 году монастырский синодик пополнился именами погибших подводников с «Курска»

В начале этого месяца, 3 февраля, было пятнадцать лет со дня кончины прославленного петербургского пастыря Василия Ермакова, из биографии которого мне, к примеру, запомнились такие факты: в юные годы его вызволил из фашистcкого лагеря Палдиски в Эстонии отец Патриарха Алексия II протоиерей Михаил. В годы учебы в Ленинградской духовной семинарии семинарист Василий Ермаков сидел за одним столом со своим другом Алексеем Ридигером, будущим нашим Патриархом. Матушка, Вы ведь хорошо были знакомы с отцом Василием, поскольку он любил родной Болхов и часто здесь бывал?

Родной город и болховскую старину он очень любил и благословлял приезжать и переезжать сюда и своих духовных чад, и многочисленных паломников. Сначала приезжали кто на машинах, кто поездом, а потом стали ездить целыми автобусами. Таким образом батюшка крепко связал духовной ниточкой Болхов и Санкт-Петербург. Он хотел, чтобы весь мир знал о Болховской битве, о «Болховской войне» и о приказе Гитлера, придававшего особое значение старинному городку на Орловской земле. Приказ был следующий: «Зарыться в землю и защищать каждый квадратный метр территории». Отец Василий не раз высказывал пожелание, чтобы в его родном крае по местам кровопролитных боев был проложен паломнический поклонный маршрут...

Вот некоторые мои воспоминаниями от встреч с батюшкой. Однажды он, прибыв в наш монастырь с «пышным окружением», просто убежал от него, признавшись, что иногда хочется побыть одному, помолиться в тишине. Мы шли по тропинке к храму. Батюшка задумчиво смотрел на чудную панораму, которая открывалась с монастырской горки. И вдруг сказал: «Мой монастырек!» После достаточно длинной паузы продолжил: «Говорят, что я не люблю монахов, монашество! А я монахов очень люблю! Только настоящих. Таких, как отец Иоанн Крестьянкин, как отец Илий, как (и назвал еще одно имя...)». Когда мы были в храме, где стоял гроб с обретенными в склепе-усыпальнице останками, предположительно Макария Алтайского, в храм вошел один из болховских духовных батюшкиных чад. Батюшка задумчиво его благословил и неожиданно для нас воскликнул: «Н., иди в монахи, Н., иди в монахи!» Мы открыли гроб, отец Василий по-отечески положил усопшему руку на главу и радостно сказал: «Похож! Похож! Я думаю, что это он». (Вопрос о принадлежности останков, обретенных в склепе под Троицким собором в августе 2006 года, окончательно еще не решен. Совместными усилиями Орловской и Алтайской епархий эта работа продолжается).

И второе мое воспоминание... В тот раз мы тоже шли в храм и как-то оба помалкивали. Отец Василий любил ходить, приобняв за плечи (навесившись сверху). Он был намного выше меня. После продолжительного молчания он вдруг сказал: «Мать, на тебя клевещут!» Я окаменела. Это была страшная правда и скорбь нашей монастырской жизни, но жаловаться было некому. Не дождавшись ответа, он надавил мне на плечо и повторил: «Мать, на тебя клевещут! На тебя сильно клевещут!» Я молча заплакала. Плечи у меня заметно затряслись, и батюшка, надавив еще сильней, сказал успокоительно: «Ничего-ничего! На меня тоже клевещут, на меня знаешь, как клевещут?!»

Святитель Феофан Затворник считал клевету искупительным лекарством. Он писал: «Возвели клевету на вас... хотя вы не виноваты? Нужно благодушно терпеть. И это пойдет вместо епитимий за то, в чем вы сами считаете себя виновными. Поэтому клевета для вас – милость Божия». Видимо, полностью разделяя убеждение Святителя, отец Василий завел с Вами такой непростой разговор?

Батюшка был мудрым наставником. Кстати, немало его духовных чад свидетельствовали о том, что он обладал даром прозорливости.

Нам тоже об этом его даре рассказывала вдова капитана I ранга Владимира Тихоновича Багрянцева, когда мы с фотографом приехали в командировку в Санкт-Петербург, пришли на Серафимовское кладбище к могилам моряков и офицеров с атомной подводной лодки «Курск». С Екатериной Дмитриевной Багрянцевой нас познакомил не кто иной, как отец Василий, который был настоятелем Серафимовского храма на кладбище. Он же был и духовником семьи Багрянцевых.

Недавно Екатерина Дмитриевна по нашей просьбе собственноручно переписала (переписывала она вместе с внучкой) списки погибшего экипажа «Курск». В них 118 имен, которые мы включили в свой монастырский синодик. А получилось так: в начале нынешнего года после праздника Рождества Христова я приехала в Санкт-Петербург на повторную операцию (после серьезной дорожной аварии). И 14 января на день памяти святителя Василия Великого – это батюшкин Небесный покровитель – я была в реанимации. Но как только пришла в себя, поняла: надо ехать к батюшке Василию на Серафимовское кладбище, где он служил четверть века и похоронен. И где нашли свой последний покой 32 подводника с «Курска». И еще поняла: надо ехать на мемориал Парк Победы, где вместе с сотнями тысяч ленинградцев похоронена дочь героя русско-турецкой войны, нашего генерал-майора Василия Лаврова – Елизавета. И на Пискаревское кладбище, где в братской могиле (1942 год) лежит мой дядя – двадцатилетний убиенный воин Иоанн Бузыкин; всех надо посетить, всем поклониться, всех поблагодарить. К тому же скоро святая равноапостольная Нина – 79-я годовщина прорыва блокады… Сама я поехать не могла, поэтому представитель нашего монастыря всё это выполнила за святое послушание. И привезла мне в больничную палату списки членов экипажа «Курск», не вернувшихся из глубины Баренцева моря к родным. Мне кажется, что отец Василий был бы рад, и он бы нам помог. Еще мне кажется, что он благословляет нас из Царствия Небесного на монастырскую жизнь, на поминовение погибших воинов, на православную гимназию-пансион во имя преподобного Сергия Радонежского, учредителем которой по благословению священноначалия и схиархимандрита Илия стал наш монастырь. Я батюшку и об этом прошу.

***

Это интервью мы с матушкой Евфалией намеревались сделать осенью прошлого года. Не получилось. Она написала, что сейчас такие погожие деньки стоят, что жаль их упускать, поэтому у них полным ходом идет стройка. К тому же, как теперь выяснилось, матушка-настоятельница старалась успеть многое сделать до очередной операции на ногах. Но недавно дала о себе знать – ответила на вопросы со всей искренностью. В итоге было решено приурочить этот материал ко Дню воинской славы России – Дню защитника Отечества. Сподвигла игумению Евфалию поделиться некоторыми личными воспоминаниями и названная выше памятная для нее дата, связанная с кончиной протоиерея Василия Ермакова, от которого и она, и многие другие слышали: «Исцелять людей надо сердцем». Живет в сердце настоятельницы древней обители благодарность батюшке за его любовь к Болхову и монастырю, к людям и Отечеству.

17 июля 2022 года любимый отцом Василием Троицкий Рождества Богородицы Оптин монастырь (где в детстве он исходил все стежки-дорожки) будет отмечать двадцатилетие возрождения. И, даст Бог, матушка-настоятельница продолжит свой рассказ о том, как взорванная, списанная из живых обитель, где когда-то было 14 алтарей (из трех монастырских храмов уцелел лишь уникальный Троицкий собор – федеральный памятник искусства и культуры XVII века), чудом в наши дни возрождается. И как она, «крещеная атеистка», туристка и книжница в своей мирской жизни, пришла к вере, приняла монашеский постриг в любимом детище преподобного Амвросия Оптинского – Шамордине. А затем, получив благословение возрождать разрушенный монастырь на Орловщине (еще триста рублей – «начальный капитал)», без страха туда отправилась, не осознавая на тот момент размеров своего большого послушания. И два года жила одна в древней пустыни, где поначалу больше плакала, чем молилась, а Господь потихоньку открывал Себя...