Доклад игумена Сергия (Губина), наместника Спасо-Яковлевского Димитриева мужского монастыря в Ростове Великом на конференции регионального этапа монашеского направления XXXIV Международных Рождественских образовательных чтений «Просвещение и нравственность: формирование личности и вызовы времени» (Ярославская духовная семинария, 24 ноября 2025 года)
Как подвиг формирует личность человека, избравшего монашеский путь служения Богу?
По сути своей, это путь «преображения» личности. Некоторые думают, что личность в монашестве подавляется, но всё наоборот – в монашестве личность раскрывается в полноте замысла Божия о человеке.
В Святом Евангелии Господь призывает нас к совершенству: Итак, будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный (Мф. 5:48). Монашество и есть ответ на этот Божий призыв, дерзновенная попытка следовать за Христом узким путем, оставив всё.
Грехопадение исказило человеческую природу. Личность человека стала раздробленной внутренними противоречиями, а монашество предлагает путь исцеления этой раненой природы. Монашеский подвиг содержит в себе три обета, каждый из которых направлен на исцеление какой-то части человеческой личности.
Первый обет – послушание, отсечение своей воли. По сути дела, послушание – это то, с чего начинается монашеский путь. Из тех иноков, которые решили обойти эту добродетель, сочтя ее маловажной, хороших монахов не получилось. В то время как искренний послушник, оставив свою волю, при правильном понимании монашеского подвига, приобретает свободу от страстей, очищаясь, как золото в горниле.
Интересно, что великий подвижник, афонский старец Иосиф Исихаст ставил послушание выше всех аскетических трудов, включая даже умную молитву. Несмотря на то, что он был превосходный безмолвник и скрупулезный делатель умной молитвы, в качестве главнейшего фундамента иноческой жизни он воздвигал не безмолвие и молитву, но общежительный устав и послушание. (Будучи очень горячим по природе, вспоминая о своей монашеской юности, он говорил: «Ничто на свете не успокаивает мою душу так, как абсолютное послушание».)
А его ученик, другой великий подвижник нашего времени архимандрит Ефрем Аризонский, глядя на нынешнее монашество, обращает к нам такие грозные слова: «Мы, так называемые монахи-восьмитысячники, мы – проклятие святых, и, естественно, в нашей жизни нет ничего высокого ни внешне, ни внутренне. Но давайте постараемся хотя бы о том, что осталось нам, – о послушании. Мы должны сделать всё возможное, чтобы повысить уровень своего послушания… Будьте внимательны здесь. Если монах не положит фундамента послушания, то никогда ничего не начнет, не достигнет и не доведет до завершения. Что бы он ни думал, о чем бы ни мечтал, как бы враг Истины ни вдохновлял его на всевозможную учебу, философию, молчание, подвиги… – без отличного послушания ничего существенного не может быть достигнуто.
Прежде чем время ускользнет от нас, мы должны открыть глаза ума и уразуметь все дары и преимущества послушания, которые даны нам. Иначе будет поздно!»
Когда инок научается слушать не только свои желания, но искать во всем Волю Божию, явленную через дух Отца и обстоятельства его жизни, он постепенно освобождается от тирании своего эгоизма. В душе инока расцветает прекрасное смирение, которое есть самое надежное основание лествицы, возводящей от земли на Небо.
Второй обет – нестяжание. «Нестяжание есть отложение житейских забот, беспечальное житие, надежный спутник, хранение заповедей, отгнание печали. Нестяжательный инок есть владыка мира, на Бога попечение возложивший», – говорит преподобный Иоанн Лествичник.
Добровольная бедность, в которой содержится свобода от привязанности к вещам, деньгам, свобода от жадности, от бездумного упования на богатство свое – условие полного доверия Промыслу Божию, о нас пекущемуся.
Эта добродетель тоже требует немалой борьбы и рассудительности. А в результате в душе расцветает щедрость и способность с благодарностью довольствоваться малым; ум сосредоточивается на едином на потребу (см. Лк. 10:42), не распыляясь на множество лишнего.
Третий обет – целомудрие или девство. Монашеское целомудрие основано, конечно, не на отрицании или осуждении благочестивого брака, а на принципиальной невозможности человеку, связанному узами семьи, всецело посвятить себя Богу, духовной жизни.
Опыт брани с телесными страстями дает много смирения сердцу монаха. Существует разница между человеком, пришедшим в юности в монастырь и не знавшим плотских грехов, и человеком, призванным Богом к монашеству в возрасте, после достаточно греховной жизни.
Вторым обычно бывает тяжелее в силу приобретенных навыков. Но бывает, что и на монашеском пути в борьбе за целомудрие случаются тяжелые преткновения в силу немощи человеческой…
Преподобный Иоанн Лествичник утешает иноков, которые, проходя эту тяжелую брань, получили раны и близки к отчаянию. Он говорит: «Испытаем, прошу вас, кто больше перед Господом: умерший ли и воскресший, или никогда не умиравший? Ублажающий последнего обманывается, ибо Христос умер и воскрес; а ублажающий первого увещевает умирающих, то есть падающих, не предаваться отчаянию!»
Он же продолжает: «Земля с росою есть матерь сладости плодов, а матерь чистоты – есть безмолвие и послушание».
Преподобный отец обращает особое внимание на две иноческие добродетели: безмолвие (т. е. непрестанная молитва и хранение ума от худых помыслов) и святое послушание, которые с течением времени обязательно принесут сладкие плоды целомудрия и сердечной чистоты.
Эти святые обеты поддерживаются главным деланием каждого монаха – молитвой. Делание это состоит из двух основных частей: это литургическая жизнь с частым причащением Святых Христовых Таин и непрестанная память Божия – молитва Иисусова, сопряженная с келейным правилом инока.
Ежедневное богослужение, посты, обязательный физический труд в монастыре, конечно, укрепляют волю, очищают ум и повинуют плоть духу. Кроме того, проходя в монастыре различные послушания, как церковные, так и хозяйственные, инок развивает и умножает свои навыки и таланты.
Таким образом, под действием добродетельной жизни в монастыре личность инока постепенно преображается, очищаясь от страстной природы и приобретает благодатные качества.
Но такое доброе изменение происходит при условии правильно выбранного направления монашеского пути.
Мы хорошо знаем, что на практике далеко не проста наша монашеская жизнь, и как много бывает у нас ошибок, и как много мы получаем невидимых душевных ран!
Далеко не всегда, и далеко не всем, особенно в наше время, удается найти тот единственный, незаблудный святоотеческий путь, который действительно делает инока земным ангелом и небесным человеком!
Наши современные монастыри в большинстве своем находятся в городе, их посещаю множество паломников и туристов. В них много суеты. И процветание монашеской жизни в таких условиях, на первый взгляд, видится невозможным, и появляются мысли о переходе в другое место. Такие помыслы ввергают в уныние, от которого да избавит нас Господь!
С другой стороны, неким идеалом монашеской жизни по праву считается Святая Гора Афон – земной удел Пресвятой Богородицы. Все мы читали и перечитывали жизнеописания древних и современных подвижников Афона, извлекая для себя много духовной пользы.
Довелось и мне несколько раз побывать на Афоне. Целью поездок, кроме поклонения святыням, было и желание увидеть истиное монашество так, как мне оно представлялось. Прекрасные древние монастыри с замечательными уставами монашеской жизни, скиты и удаленные кельи, пещеры подвижников. Всё это поначалу поражало воображение. Впоследствии, по мере знакомства со многими насельниками Святой Горы, открылась и другая сторона внутренней жизни Афона. Оказалось, что наряду с монахами-подвижниками на Афоне много раскольников, много и монахов- своевольников, в основном келлиотов, от которых происходит беспорядок на Святой Горе. С некоторыми из таких довелось пообщаться и со скорбью увидеть духовно поврежденных, внутренне растрепанных людей, иные из которых много лет провели в уединеннейших местах Афона. Было больно видеть, как монахи, живущие в идеальнейших условиях, совершенно сбились с пути, не имея ни мира, ни покоя, ни духовного строя. И вместе с тем, посетило осознание того, что не место спасет человека.
Есть и другой пример.
В юности, в начале монашеского пути, Промысл Божий свел меня с одним братом, который и ныне, в сане иеромонаха, подвизается в одном из крупных московских монастырей. Это было в далеком 1992 году. Мы подружились с этим молодым послушником, монашеский путь этого брата мне хорошо известен. Выбрав изначально правильное направление этого пути, а именно, отдав свою волю в руки своего духовного отца, игумена обители, а впоследствии известного архипастыря, этот инок многие годы прожил в русле самоотречения и святого послушания. Духовный отец его, видя искренность этого брата, охотно делился с ним своим духовным опытом, прививал ему любовь к богослужению и чтению святоотеческих книг, учил рассуждению и молитве. Упомянутый брат тогда нес в монастыре одно из самых трудных послушаний, выполняя его ответственно и безропотно. В отношениях с братией всегда был приветлив, но без панибратства, избегал празднословия и осуждения и во всем искал смиренномудрия. Свободное вечернее время всегда проводил уединенно, посвящая его чтению Священного Писания и святоотеческой литературы и, конечно же, молитве. В паломничества он почти не ездил, ища Царствия Божия в сердце своем, в стенах святой обители.
Такая сокровенная, смиренная жизнь его принесла богатые плоды. Во всяком случае, более рассудительного, кроткого, целомудренного, духовно зрелого монаха его возраста мне встречать не приходилось. Люди, знающие этого инока, могут сказать то же самое. Имя его, я, конечно, назвать не могу.
Таким образом, видно, что плодотворность монашеской жизни, или ее бесплодие, связаны не столько с расположением монастырей или наличием условий, сколько с правильным святоотеческим настроем нашего монашеского подвига.
Прекрасно об этом рассуждает святитель Игнатий (Брянчанинов): «Замечательно, что все духовные цветы и плоды возросли в тех душах, которые в отдалении от знакомства внутри и вне монастыря возделали себя чтением Писания и святых отцов, при вере и молитве, одушевленной смиренным, но могущественным покаянием. Где не было этого возделывания, там – бесплодие…»
В завершение следует сказать и о плодах монашеского подвига. Для монаха – это обретение внутренней свободы, чистоты сердца, духовной радости, мира сердечного, святой простоты, молитвы, нелицемерной христианской любви и, наконец, готовность к встрече с Богом в Вечности. Весь путь жизни инока, при условии правильности его подвига, есть путь преображения души его. А благодать Божия способна исцелить самую израненную душу, привести к полноте жизни во Христе каждого, кто искренне ищет Бога!
Аминь.
