Кандидат исторических наук Алла Евгеньевна Виденеева продолжает публикацию своих находок в архивах Новоспасского ставропигиального мужского монастыря. Основываясь на документальной истории пострига в 1908 году двух послушников Новоспасской обители – Павла Ивасюка и Дмитрия Соснина, можно узнать интересные подробности церковной и собственно монастырской жизни начала ХХ столетия, сделать выводы о том, как стремились в то время сохранять преемственность традиций и заботились о достойном пополнении свежими силами монашеской братии.
Эта история случилась в Новоспасском монастыре в 1908 году, во времена настоятельства архимандрита Бориса (Шипулина; 1906–1909), при его непосредственном и деятельном участии. В том году братия пополнилась двумя новыми монахами: постриг приняли указные послушники Павел Ивасюк и Дмитрий Соснин. В монастырском архиве сохранились документы, свидетельствующие об этом, благодаря чему сегодня нам становятся известны интересные и важные подробности, сопровождавшие этот процесс.
Первому из героев нашего повествования, Павлу Ивасюку, уроженцу Харьковской губернии, в 1908 году исполнилось 36 лет. Он прошел обучение в народном училище и долгое время, около пятнадцати лет, являлся послушником Святогорского монастыря Харьковской епархии.
Святогорская Успенская пустынь, основанная в XV–XVI веках, расположена на берегу Северного Донца. В середине XIX столетия она была восстановлена по чину и уставу общежительной Глинской пустыни Курской епархии. Славилась своим благочестием, строгостью, старчеством; семнадцать ее насельников прославлены в лике святых.
4 ноября 1906 года Павел поступил в Новоспасский монастырь и очень быстро, уже через два месяца, 8 января 1907 года получил статус указного послушника, то есть был официально введен в состав братии Новоспасской обители.
Примечательно, что он был приглашен сюда новоспасским настоятелем архимандритом Борисом, поскольку был лично известен ему как благонадежный, ответственный и деятельный человек. В Новоспасском монастыре Павел пришелся ко двору, оказывая обители «неоценимые услуги» [1], проявляя важные и ценные качества личности, такие как «честность, трезвость и преданность». Он успел побывать просфорником, трапезным расходчиком и экономом, и со всеми порученными ему послушаниями справлялся «наилучшим образом». Павел и вправду оказался незаменим на хозяйственных должностях. По словам настоятеля, он «в короткое время исправил хозяйство просфорной, смотрителем которой состоит. Будучи расходчиком, соблюл немалую экономию в статье по братской трапезе. В настоящее время, совмещая в себе должности эконома и расходчика, и смотрителя просфорни, он удивительно ловко управляется с громадным монастырским хозяйством, сглаживая неровности своим мирным характером, при постоянной бдительности и требовательности». Главнейшим, решающим обстоятельством являлось то, что целью своей жизни он избрал монашеское служение и последовательно доказывал твердость своего намерения [2].
Вторым из тогдашних претендентов на монашеский постриг являлся тридцатилетний Дмитрий Соснин, происходивший из духовного сословия Ярославской епархии. Он родился в 1877 году, был сыном диакона Ивана Матвеевича Соснина, служившего в Покровской церкви села Гуменец Ростовского уезда Ярославской губернии. Священно-церковнослужителями являлись представители многих поколений этой семьи. Например, в XVII–XIX столетиях предки Дмитрия Соснина служили в Ризоположенской церкви села Васильково и в Никольском храме села Каменки Мышкинского уезда той же Ярославской губернии. Отец, Иван Соснин, в 1865 году обосновался в селе Гуменце Ростовского уезда, где родились его сыновья [3].
В 1889 году в возрасте 12 лет Дмитрий поступил в духовное училище в городе Ростове, носившее имя святителя Димитрия Ростовского. К тому времени его отец скончался и мальчика, вместе с двумя его братьями – Евгением и Павлом, воспитывала мать Любовь Феофилактовна. Обучение Дмитрия завершилось в 1895 году, он был признан «окончившим полный курс учения в духовном училище» [4].
20 июня 1897 года по распоряжению викарного епископа Иоанникия он был определен псаломщиком к Владимирской церкви села Щетинского Пошехонского уезда [5]. Имеются сведения, что впоследствии, в 1907 году, на той же псаломнической должности он служил в Воскресенской церкви села Титово Ярославского уезда [6].
Во время военного призыва 1898 года Дмитрий Соснин вытянул жребий, по которому должен был быть зачислен в армию с условием отбывания воинской повинности на протяжении пяти лет [7]. Его увольнение в запас датировано 7 августа 1907 года, а военные документы – послужной лист и увольнительное свидетельство имеют отметку «не проходивший службы» [8].
В том же году 4 ноября он поступил в Новоспасский монастырь, а в августе 1908 году оказался зачислен в указные послушники.
Дмитрий Соснин, по мнению архимандрита Бориса, также был вполне готов к монашеству, поскольку «одарен природою стремлением к созерцательной жизни и подвижничеству». Скромный послушник стремился присутствовать на каждом богослужении, был добр и кроток, исполнителен и бескорыстен: «тихий, мирный, смиренный, послушный, с самаго дня вступления в монастырь, безропотно несет все возлагаемыя на него послушания, не опуская ни единой службы Божией, постоянно упражняясь в чтении, пении и молитве». Показателен отзыв, данный ему новоспасским настоятелем: «такие люди особенно должны быть дороги оскудевающим преподобием и правдою обителям». Важным признавалось и то обстоятельство, что Дмитрий Соснин имел за плечами духовное образование [9].
11 февраля 1908 года архимандрит Борис от своего имени направил в Московскую Синодальную контору донесение с просьбой о дозволении постричь в монашество двух послушников, за которых всецело ручался. Позже в контору были затребованы оригиналы прошений самих послушников. В этих документах, собственноручно ими составленных, они просили «облечь их в малый ангельский образ», находя тому следующие обоснования.
Павел Ивасюк сообщал: «избрав с 10-летняго возраста единственною моею целью достижение душевнаго спасения и желая с достижением зрелаго возраста в более соответствующих условиях достигнуть эту цель, выражаю искреннее мое желание быть постриженным в монашество» [10].
Дмитрий Соснин утверждал, что: «Церковь была для меня всегда тою священною обителью, где обретала душа моя светлую, тихую радость, мир и утешение», выражал свое «пламенное желание» «остаться в монастыре навсегда и посвятить себя иноческой жизни» [11].
Ровно через месяц после того, как архимандрит Борис уведомил Московскую Синодальную контору о желании и готовности двух послушников принять монашество, в конторе решили запретить их постриг на основании чисто формального повода: у обоих просителей не истек установленный законами трехлетний срок послушнического искуса. Любопытно, что документ с решением по данному делу имеет следы правки, из которой следует, что сначала был вынесен положительный вердикт о разрешении пострига, но затем его заменил запрет с формулировкой: «отклонить за неистечением узаконеннаго трехлетняго искуса» [12].
Однако новоспасский настоятель, поддерживая своих послушников в их благом устремлении, не отступил от своего намерения добиться разрешения на их пострижение. Прежде всего, в приватной беседе он склонил на свою сторону председателя Синодальной конторы московского митрополита Владимира (Богоявленского), который благословил его повторить свое ходатайство.
В повторном донесении в Синодальную контору от 21 апреля 1908 года глава Новоспасской обители привел более развернутую аргументацию своей позиции. Соглашаясь с необходимостью трехлетнего послушнического испытания, он просил для своих подопечных сделать исключение на том основании, что один из них 15 лет провел в строгой Святогорской пустыни, а второй несколько лет прослужил скромным церковным псаломщиком. По словам настоятеля, оба они «весьма способные во всех отношениях люди, добраго нрава и поведения, монашескаго духа, притом уже достаточно возрастные».
Главная причина просьбы о постриге, по утверждению архимандрита Бориса, заключалась в необходимости обновления состава новоспасской братии, пополнения ее молодыми и сильными монахами, доказавшими преданность своей обители и готовыми принять нелегкий крест монашеского служения. Он утверждал, что «в настоящее время состав старшей братии ввереннаго мне монастыря таков, что он побуждает меня озаботиться воспитанием и приуготовлением новых членов для его пополнения. Силы многих из престарелых иеромонахов слабеют с каждым днем. … Пора подготовить новые свежие силы из молодых для подмоги и замены потрудившимся старцам».
По глубокому убеждению новоспасского настоятеля, для управленческих должностей нужно было растить новую смену. Причем, по мнению архимандрита, для замещения начальственных вакансий важно было взращивать и воспитывать своих насельников в стенах собственной обители, а не зазывать сюда монахов из других монастырей – пусть знающих и опытных, но сформировавшихся в других условиях. Вот как об этом говорил он сам: «Приглашать в старшую братию лиц со стороны, из других монастырей, при существовании своих – способных и преданных обители, возрастающих духовно на благо этой, принявшей под крыло свое обители, молодых братий, считаю неполезным для монастыря, в виду того, что эти личности приносят с собою, большею частию, и свои взгляды и манеры воспитания, не согласные с духом нашей обители». Действительно, для каждого монастыря важна преемственность традиций, сохранение своего духа, своего опыта.
На этих основаниях архимандрит Борис вновь просил Синодальную контору разрешить постриг для послушников Ивасюка и Соснина, «как вполне достойных сего, так и в виду существующей нужды в сих будущих иноках для блага вверенной моему управлению обители» [13].
Данные аргументы возымели действие и, после повторного рассмотрения дела о двух новоспасских послушниках на заседании Московской Синодальной конторы 3 мая 1908 года, долгожданное разрешение пострига наконец-то было получено. Решение оказалось таковым: «Выслушав изложенное и принимая во внимание изъясненныя архимандритом Борисом серьезныя нужды управляемой им обители, а также засвидетельствование им похвального поведения и подготовленности к монашеству указных послушников Новоспасского монастыря Павла Ивасюка и Димитрия Соснина, Св. Синода контора определяет: удостоить названных послушников монашескаго пострижения» [14].
Пострижение «по чину церковному и уставу монастырскому» состоялось в том же мае месяце, осуществил его сам архимандрит Борис. 19 мая монашество принял Павел Ивасюк с наречением имени Алексия – в честь святителя Алексия Московскаго чудотворца, чью память Церковь отмечает 20 мая. Спустя десять дней, 28 мая, монахом стал и Димитрий Соснин, получив в постриге имя блаженного Прокопия Устюжского, день памяти которого выпадает на 8 июня [15].
Так в мае 1908 года в Новоспасском монастыре появились два новых монаха – Алексий (Ивасюк) и Прокопий (Соснин), доказавшие свое глубокое искреннее желание связать свою жизнь с монашеским подвигом и всецело посвятить себя служению Богу.
Что можно сказать об их последующей судьбе? Монах Алексий (Ивасюк) в 1911 году был возведен в сан иеродиакона и в том же году получил двухмесячный отпуск для пребывания в Американской миссии. В 1914 году по причине болезни ему было разрешено на полтора месяца отправиться в Киев для поклонения святыням. И в том же году он навсегда покинул Новоспасский монастырь, будучи перемещен в братство Григорьево-Пельшемского Лопотова монастыря Вологодской епархии [16].
Монах Прокопий (Соснин) прочно связал свою судьбу с Новоспасской обителью. Через полгода после пострига, 12 октября 1908 года его удостоили рукоположения во иеродиаконы, а спустя еще два с половиной года, 10 апреля 1910-го, – священнической хиротонии. В том же 1910 году он получил должность ризничего и стал законоучителем церковно-приходской школы [17]. Учил детей, наставлял их в вере. Наряду со всеми новоспасским иеромонахами отправлял богослужение в монастырских храмах. Оставался в стенах Новоспасской обители до 1918 года, когда монастырь был закрыт, а братия разогнана. О том, как он жил в новой советской России – известно немного, но думается, что ему приходилось нелегко. Трагичным оказался и конец его жизни: он в полной мере разделил страшную судьбу тысяч и тысяч представителей духовного сословия нашей страны. Новоспасский иеромонах Прокопий 7 октября 1937 года был арестован и приговорен к смертной казни по стандартному обвинению «в систематической контрреволюционной агитации». Расстрелян на Бутовском полигоне 21 октября 1937 года [18].
Ему было чуть больше шестидесяти лет и, наверное, самым счастливым периодом его жизни оказалось десятилетие, проведенное им в стенах Новоспасской обители…
Приложение
В приложении представлены три документа столетней давности: прошения двух послушников о постриге в монашество и ходатайство настоятеля.
Эти документальные свидетельства, безусловно, интересны в информационном, содержательном отношении. Но еще важнее то, что они сохранили и донесли до нас мысли и чаяния новоспасских насельников: архимандрита Бориса, послушников Павла и Дмитрия. Читая строки, написанные давно ушедшими людьми, мы можем расслышать их голоса.
1908 г., 18 февраля. Прошение послушника Димитрия Соснина архимандриту Борису о своем желании и намерении принять монашеский постриг
«Его Высокопреподобию, отцу настоятелю Московскаго Новоспасскаго ставропигиальнаго первокласснаго монастыря архимандриту Борису
Указнаго рясофорнаго послушника того же монастыря Димитрия Соснина
Всепокорнейшее прошение
Избрав с 10-летняго возраста единственною моею целью достижение душевнаго спасения и желая с достижением зрелаго возраста в более соответствующих условиях достигнуть эту цель, выражаю искреннее мое желание быть постриженным в монашество. В виду этого, смиреннейше припадаю к стопам Вашего Высокопреподобия и всепокорнейше и всенижайше осмеливаюсь просить, благоволите, Ваше Высокопреподобие, сделать снисхождение моему недостоинству, принять мое искреннее намерение, облеките меня в малый ангельский образ.
Вашего Высокопреподобия всенижайший послушник Димитрий Соснин.
18-го февраля 1908-го года».
РГАДА. Ф. 1183. Оп. 1/1908. Д. 12. Л. 19.
1908 г., 31 января. Прошение послушника Павла Ивасюка архимандриту Борису о своем желании и намерении принять монашеский постриг
«Его Высокопреподобию, настоятелю Московскаго Новоспасскаго ставропигиальнаго монастыря отцу архимандриту Борису
Указнаго послушника того же монастыря Павла Ивасюка
Прошение
Я, будучи от рождения религиозным человеком, с малых лет чувствовал глубокую любовь и тяготение к церковным богослужениям. Церковь была для меня всегда тою священною обителью, где обретала душа моя светлую тихую радость, мир и утешение.
Пламенно желая остаться в монастыре навсегда и посвятить себя иноческой жизни, благопочтительнейше прошу Ваше Высокопреподобие о пострижении меня в монашество установленным порядком.
Указный послушник Московскаго Новоспасскаго ставропигиальнаго монастыря Павел Ивасюк.
Января 31 дня 1908 г.»
РГАДА. Ф. 1183. Оп. 1/1908. Д. 12. Л. 14.
1908 г., 21 апреля. Донесение архимандрита Бориса в Московскую Синодальную контору с просьбой о разрешении пострига послушников, не дожидаясь окончания срока искуса,
с изложением собственных обоснований.
(Л. 16) «В Московскую Святейшаго Правительствующаго Синода контору
Московскаго Новоспасскаго первокласснаго старопигиальнаго монастыря настоятеля архимандрита Бориса
Донесение
На мое донесение от 11-го февраля 1908 года за № 9, с просьбою о разрешении постричь в монашество указных послушников ввереннаго мне монастыря Павла Ивасюка и Димитрия Соснина, указом Святейшаго Синода конторы от 11-го марта 1908 г. объявлено, что разрешения на постриг вышепоименованных лиц не может быть дано за неистечением положеннаго срока для их испытания.
Между тем такой, с формальной стороны – справедливый, суд был вынесен Синодальною конторою вследствие недостаточной мотивировки просьбы в моем донесении.
Изъяснив лично, на словах, Высокопреосвященнейшему председателю конторы – владыке-митрополиту о крайней необходимости для обители постричь в монашество Ивасюка и Соснина, не дожидаясь истечения формальнаго срока их искуса, в виду несомненных их личных достоинств, а также (Л. 16 об.) исключительных обстоятельств, сопровождающих мою просьбу, с каковыми мотивами совершенно согласился владыка и благословил вновь ходатайствовать пред конторою о перерешении моего донесения – сим осмеливаюсь всепочтительнейше просить Московскую Святейшаго Синода контору вновь выслушать мою просьбу.
В настоящее время состав старшей братии ввереннаго мне монастыря таков, что он побуждает меня озаботиться воспитанием и приуготовлением новых членов для его пополнения. Силы многих из престарелых иеромонахов слабеют с каждым днем. Некоторые, бодрые духом, но ослабшие физически, с трудом несут чередное послушание. Затем, большая часть из братии, пройдя за долгий век своего служения многия начальственныя должности в обители, теперь являются малогодными к замещению ответственных обязанностей по монастырю.
Пора подготовить новые свежие силы из молодых для подмоги и замены потрудившимся старицам. У меня нет из наличнаго состава ни одного лица, чтобы заменить или облегчить труды иеромонаха Тихона, редкаго по честности, преданности и трудоспособности человека, сразу одновременно исполняющаго два самых ответственных послушания (наместника и казначея).
Не имеется также подходящаго лица для замены, во исполнение указов конторы от 9 окт. 1903 г. за № 2449 и от 16 дек. 1903 г. за № 3030, ныне и.д монастырскаго (Л. 17) ризничаго.
Приглашать в старшую братию лиц со стороны, из других монастырей, при существовании своих – способных и преданных обители, возрастающих духовно на благо этой, принявшей под крыло свое обители, молодых братий, считаю неполезным для монастыря, в виду того, что эти личности приносят с собою, большею частию, и свои взгляды и манеры воспитания, не согласные с духом нашей обители
Представляемые мною кандидаты к постригу – весьма способные во всех отношениях люди, добраго нрава и поведения, монашескаго духа, притом уже достаточно возрастные. Трехлетний искус испытания их в братстве вполне заменяется их добрым направлением и безропотным служением их – Павла Ивасюка в течение около 15 лет в строгой общежительной пустыни Святогорской, из коих в течение 8 лет он был известен мне лично, и оттуда за послушание он командирован был тамошним начальством сюда, именно как дельный и надежный брат, согласно моей просьбе; и Димитрия Соснина, в течение более 12 лет [служившего] псаломщиком в Ярослав. епархии, причем он по житию и желанию был там уже отшельником среди мира. В нашем монастыре они имеют послушание уже около 2 лет каждый. За это время, не считая раннейшаго, я достаточно убедился в неошибочности своего мнения о них. Соснин, как получивший законченное образование в духовном училище, весьма желателен в обители и как человек, более чем грамотный.
Наконец, осмелюсь указать на примеры других обителей, когда по особо уважительным причинам постригались, с (Л. 17 об.) благословения архипастыря, лица без соблюдения формальнаго срока, который разумно предохраняет от мало оправдываемой поспешности.
На основании вышеизложеннаго еще раз осмеливаюсь всеусерднейше просить Московскую Святейшаго Синода контору, приняв во внимание приведенные мотивы, при разсмотрении моей просьбы, в связи с преждеподанным донесением, разрешить постричь в иночество указных послушников Ивасюка и Соснина, как вполне достойных сего, так и в виду существующей нужды в сих будущих иноках для блага вверенной моему управлению обители.
Настоятель архимандрит Борис.
21 апреля 1908 года».
РГАДА. Ф. 1183. Оп. 1/1908. Д. 12. Л. 16–17.
[1] Здесь и далее в кавычках представлены цитаты из документальных источников.
[2] Российский Государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 1183. Оп. 1/1908. Д. 12. Л. 15, 1–2.
[3] Государственный архив Ярославской области (ГАЯО). Ф. 230. Оп. 3. Д. 2575; Оп. 2. Д. 3937. Л. 19 об.
[4] Ярославские Епархиальные ведомости (ЯЕВ). 1895. Часть офиц. № 31. С. 246.
[5] ЯЕВ. 1897. Часть офиц. № 27. С. 405.
[6] РГАДА. Ф. 1197. Оп. 2. Д. 729. Л. 15 об.
[7] Существует некоторая вероятность, что на военной службе он только числился, при условии, что ему удалось каким-то образом обеспечить себе замену.
[8] В воинском послужном списке, выписанном на имя Дмитрия Соснина, указано, что он военное «мастерство не знает, в кампании не был, медали и отличия не имеет, штрафован не был».
[9] РГАДА. Ф. 1183. Оп. 1/1908. Д. 12. Л. 3, 3б, 15, 1–2.
[10] РГАДА. Ф. 1183. Оп. 1/1908. Д. 12. Л. 1–2, 14.
[11] РГАДА. Ф. 1183. Оп. 1/1908. Д. 12. Л. 19. Военное прошлое Дмитрия Соснина не могло быть препятствием. В силу циркулярного указа Синода от 11 июля 1886 г. № 16 «лица, состоящие в ополчении, могут быть безпрепятственно принимаемы в монастыри», при условии уведомления местных воинских властей, что в его случае было сделано.
[12] РГАДА. Ф. 1183. Оп. 1/1908. Д. 12. Л. 15–15 об.
[13] РГАДА. Ф. 1183. Оп. 1/1908. Д. 12. Л. 16–17 об.
[14] РГАДА. Ф. 1183. Оп. 1/1908. Д. 12. Л. 19.
[15] РГАДА. Ф. 1183. Оп. 1/1908. Д. 12. Л. 20.
[16] РГАДА. Ф. 1183. Оп. 1/1911 Д. 47, 117; Оп. 1/1914. Д. 62, 82.
[17] РГАДА. Ф. 1197. Оп. 2. Д. 729. Л. 15 об. – 16; РГАДА. Ф. 1183. Оп. 1/1910. Д. 66.
[18] Русская Голгофа. Бутово. Месяцеслов-Синодик. М., 2005. С. 36, 74; Мартиролог жертв политических репрессий, расстрелянных и захороненных в Москве и Московской области в 1918–1953 гг. // Сахаровский центр. URL: www.sakharov-center.ru/asfcd/martirolog
